Любить мистера Дэниелса - Страница 67

Он плюнул мне под ноги.

— Провались ты в Ад.

— Убирайся отсюда.

— Это дом и моих родителей тоже! — он споткнулся, но не упал. — Я могу остаться, если захочу!

Я схватил его за руку и потащил к задней двери, толкая его наружу.

— Ты можешь остаться в лодочном сарае. Но клянусь Господом… если ты снова принесешь это дерьмо в дом мамы и папы, я сделаю так, что тебя арестуют.

Он беспокойно перебирал пальцами и покачал головой туда-сюда.

— Я надеюсь, что ты повеселился со своей ученицей. Потому что если меня поймают, то и вас двоих тоже.

Я хлопнул дверью и глубокий крик вырвался из меня, когда я пнул мусорную корзину.

— Черт побери! — выругался я, проведя руками по лицу. Мои глаза открылись, и я увидел, что Эшлин стоит в проходе. Ее глаза были наполнены беспокойством и страхом.

— Ты знакома с моим братом Джейсом-наркоманом? — я саркастично выдавил из себя.

Она нахмурилась.

— Я бы хотела, чтобы этого не было. — Она слегка раскачивалась взад и вперед. — Он шантажировал тебя, да? Чтобы держаться подальше от меня?

— Он разрушит твою репутацию, Эшлин…

Она подошла ко мне и провела рукой по моей щеке. Затем встала на носочки и поцеловала меня страстно и долго. Я обернул одну руку вокруг нее.

— Пойдем в кровать, — предложила она.

— Эшлин, — я пытался спорить. Она приложила палец к моим губам.

— Нет. Не сейчас. Мы не будем пытаться разобраться во всем прямо сейчас. Я не буду плакать, а ты не будешь вдаваться в размышления обо всем. Я не буду волноваться о Райане, а ты не будешь поддаваться стрессу из-за Джейса. Мы пойдем в кровать. Я включу один из твоих CD-дисков. Ты выключишь свет. Мы снимем одежду друг с друга, заберемся под одеяло. И ты будешь заниматься любовью с каждым сантиметром моего тела, разума и души, пока не взойдет солнце через несколько часов. В дневном свете мы во всем разберемся. В темноте мы просто будем поддерживать друг друга.

Она не понимала, насколько сильно я люблю ее. Слова не могли описать это. Поэтому я пообещал себе, что буду использовать язык тела, чтобы продемонстрировать свою любовь к ней. Я буду любить ее всеми возможными способам, в разных позах. Я буду любить ее на кровати, у стены, на комоде. Я буду любить ее медленно, страстно, агрессивно. Я буду любить ее со смехом, печалью и радостью, пока солнечные блики не затанцуют на подоконниках.

Она подошла к моей коллекции дисков, выбрала один и вставила в проигрыватель. Когда ее палец нажал на кнопку «воспроизвести», я ухмыльнулся, когда услышал из колонок тихо играющую музыку моей группы.

— Не смогла найти ничего хорошего? — рассмеялся я.

Ее тело двигалось в гипнотическом танце, и я наблюдал, как она двигалась в такт, двигалась с музыкой. Не прошло много времени, прежде чем начало казаться, что эта музыка была частью Эшлин. Она схватилась за нижнюю часть футболки и потянула ее вверх, демонстрируя мне свою идеальную кожу.

Я направился выключить свет, но она покачала головой.

— Оставь свет.

Оставить свет.

— Игра «Пьесы Шекспира»? — спросила она.

Я рассмеялся, моя голова наклонилась к полу.

— Правда? Прямо сейчас?

Она широко улыбнулась, кивнув.

Я нахмурился.

— Потому что в действительности я просто хочу сорвать с тебя одежду и заниматься с тобой любовью снова и снова.

Она ухмыльнулась на мой комментарий, я мог видеть, как она обдумывает эту идею по тому, как блестели ее глаза. Она провела языком по своей нижней губе и покачала головой.

— Сначала поиграем в игру по пьесам Шекспира.

«Пьесы Шекспира» — это игра, которую Эшлин придумала самостоятельно. В ней было несколько правил. Правило номер один: один челочек цитирует что-то из пьес Шекспира. Правило номер два: другой человек должен догадаться, из какой это пьесы. Если второй игрок угадал правильно, игрок номер один снимает деталь одежды. Если не угадал, то одежда остается до следующего раунда.

Мы стояли лицом друг к другу, ее тело все еще раскачивалось вперед-назад, на ее полных губах была красивая улыбка. Она соблазнительно потянула свою футболку, приподняв ее выше пупка.

— Трус много раз до смерти умирает; храбрец вкушает лишь однажды смерть.

Я ухмыльнулся, потерев рукой под подбородком.

— «Юлий Цезарь».

Она потянула футболку, обнажая прекрасную грудь, и стянула ее через голову. Футболка приземлилась между нами на полу. Ее бровь изогнулась в моем направлении, когда она стояла в своем розовом лифчике.

На мгновение я уставился на ее ошеломительные изгибы. Эшлин Дженнингс была богиней. А я был просто мужчиной, полностью покоренный моей прекрасной богиней. В моей голове не было сомнений, моим единственным предназначением в этой жизни было — любить ее.

— Дэниел, — она захихикала, краснея на моих глазах.

— Если музыка пища для любви — играйте!

Она провела руками вверх и вниз по своим бокам, задумавшись. Я почувствовал, что мои джинсы дернулись, когда наблюдал, как она пальцами касается своего тела.

— «Двенадцатая ночь», — сказала она, как ни в чем не бывало.

Моя футболка полетела следующей. Я бросил ее в кучу. Я услышал, как она слегка застонала, уставившись на меня. В ее глазах плескалось желание, и я пообещал себе, что исполню все, что она захочет. Она прикусила свою нижнюю губу, и больше всего на свете я хотел прижать ее тело к своему, но был терпеливым.

— Говорите тише, если хотите потолковать о любви, — процитировала она «Много шума из ничего».