Любить мистера Дэниелса - Страница 39

Я ухмыльнулась, когда он посмотрел на меня. Я расценила это как приглашение остаться. Опустившись, я села рядом с ним. Я посмотрела на свою грудь и рассмеялась.

— Ты сейчас серьезно спрашиваешь?

Уголок его губ приподнялся.

— Нет, я понимаю это. — Он провел пальцами по траве вокруг нас и поднял несколько травинок. — Твое тело прекрасно, это не секрет. Но почему они зависли на этой небольшой твоей детали, а не говорят об этих чертовых глазах? Или о твоем невероятном мозге?

Я посмотрела на его руки: он перекатывал травинки между пальцами, и не стала отвечать.

Он продолжил:

— Я так сильно злюсь, когда кто-то смотрит на тебя не так. Или говорит тебе что-то плохое. Или развешивает картинки на твой шкафчик. Или, если они улыбаются тебе. Или называют тебя красивой. Или… да все что угодно! — он протяжно выдохнул и сделал глубокий вдох. — Все, что они делают, чтобы обидеть тебя или заставить улыбаться… из-за этого я хочу напасть на них. — Он выдохнул. — И в этом на самом деле нет большой морали.

Я провела зубами по нижней губе. Я не была уверена, что сказать ему.

Он заметил взгляд в моих глазах и провел руками по лицу.

— Извини, Эшлин. Я не должен говорить то дерьмо, что всплывает в моей голове.

— Я работала над темой дружбы, — сказала я, повернувшись, чтобы быть прямо лицом к нему. Я потянулась к одной из своих книг и вытащила оттуда листок бумаги. Передав его ему, я улыбнулась. — Я провела небольшой поиск в Википедии.

Он раскрыл листок и прочитал вслух.

— Четыре важных постулата, чтобы считаться друзьями. — Он перестал читать. — Ты такой ботаник.

Он не ошибся.

— Я ученица-ботаник. Что я могу сказать? Продолжай читать.

— Номер один. Близость, что означает быть достаточно близко, чтобы видеть друг друга или делать какие-то другие вещи вместе.

Я сжала губы и потерла под подбородком.

— Ну, видишь, я сижу во втором ряду на третьем уроке, это своего рода близость, не так ли?

Он сощурил глаза и перешел к пункту номер два.

— Неоднократно сталкиваться с человеком в неофициальной обстановке и без особых планов, чтобы увидеть друг друга.

— Святое дерьмо. Это как будто, я не знаю… столкнуться с тобой за зданием бара. Или столкнуться в школе. Или… столкнуться с тобой на кладбище. Ничего из этого не было спланировано. Должна признать, что последнее в какой-то степени депрессивно.

То, как он улыбнулся, заставило меня подумать, что я харизматичная, хотя я чувствовала себя глупой.

— Номер три, возможность для обмена мыслями и личными чувствами друг с другом.

— Хмм. Ну, по правде говоря, я думаю, что мы все еще работаем над этим пунктом. Какой последний?

— Эшлин, — простонал он, прочитав последний пункт. — Википедия сказала это? — он приподнял бровь, и я кивнула. — Уверяешь-уверяешь?

Моя улыбка вновь появилась, когда я прикусила нижнюю губу.

— Я уверяю, но не двойное уверение. Давай, просто прочти.

Прочистив горло, он выпрямился.

— Последний, но не менее важный номер четыре. Быть Дэниелом Дэниелсом и Эшлин Дженнингс. — Он сложил лист и вернул его на место в мою книгу.

— Что?! Там так сказано! Ну, дерьмо. У нас есть три из четырех пунктов. Я думаю, что это довольно хорошо.

— Но это неидеально, — спорил он. Он провел пальцами по волосам, из-за чего они легли в беспорядке. Он больше не выглядел как мистер Дэниелс. Просто Дэниел. Просто красивый, талантливый Дэниел.

— Люди не созданы для того, чтобы быть идеальными, Дэниел. Мы созданы для того, чтобы лажать, все портить и учиться чему-то новому. Мы созданы идеально неидеально.

Он сощурил глаза и придвинулся ближе ко мне. Он заправил волосы мне за ухо. Небольшое прикосновение разбудило что-то, что спало внутри меня.

— Почему ты должна быть моей ученицей?

Улыбка появилась на моем лице.

— Потому что у Бога отстойное чувство юмора. — Я переместила взгляд на цветы, которые Дэниел, должно быть, принес для своей мамы. Это был букет ромашек. Мои любимые цветы. — Я тоже люблю их, — сказала я, указывая на цветы.

— Ты бы очень понравилась маме. Я просто знаю это. А папа бы решил, что ты слишком умная для меня.

Я ухмыльнулся.

— Кажется, он был мудрым человеком.

Я немного задрожала от холодного ветра, и он нахмурился.

— Ты замерзла.

— Я в порядке.

Он взял мои руки в свои и начал растирать их, согревая. Я задавалась вопросом, знал ли он, как много его прикосновения значили для меня. Как сильно я скучала по его прикосновениям.

— Можно я расскажу тебе секрет, и ты не подумаешь, что я странная? — прошептала я, когда наблюдала, как его грудь поднимается и опадает с каждым вдохом.

— Да, — пробормотал он.

Его выражение лица смягчилось, и из-за того, как он посмотрел на меня, я почувствовала, что мое сердце пылает. Это неоспоримое, сильное чувство страсти, это очевидное желание… что я испытывала. Все, что я хотела, это поцеловать его. Я так сильно хотела поцеловать его, что даже если бы это не привело ни к чему другому, я бы это пережила. Только у его губ была власть, заставить меня жить вечно. Как я выдержу быть ему лишь другом?

— Мне нравится, что ты держишь мои руки, — сказала я. — Мне правда это нравится. От этого я чувствую себя… значимой.

— Ты значима, — его слова были сказаны так уверенно, что я почти разбилась на миллион кусочков.

Его большой палец вырисовывал круги на внутренней стороне моей ладони, и мой мозг перестал функционировать. Я ощутила, как он проводит руками по моим ногам, и затем он поднял меня и посадил к себе на колени. Я обернула ноги вокруг его талии.